Вейглас Николай Андреевич, протоиерей (1907, Дундага, Латвия — 1992, Котати, США) — православный священник, издатель церковной литературы и церковной музыки.
Детство и школьные годы.
Николай Вейглас родился 31 марта 1907 года в Дундаге (Латвия) в семье священника. Кроме Николая в семье было ещё пятеро детей: Вера, Георгий, Константин, Татьяна и Мария. Отец Андрей Вейглас учился в Рижской семинарии, затем служил в Сезисе (Латвия), где встретил свою будущую жену Евгению. Евгения выросла в музыкальной семье, пела в церковном хоре с самых юных лет. После рукоположения семья переехала в Дундагу, так как отца Андрея приписали к церкви свв. Константина и Елены. Во время Первой мировой войны семью Вейгласов эвакуировали в Саратов. После революции отцу пришлось устроиться на работу в местный саратовский лицей; он также продолжал и служить, подменяя заболевшего священника в местном приходе. Десятилетний Николай начал прислуживать в алтаре, а через два года он был посвящён в чтецы в Александро-Невском соборе г. Саратова. Родители поддерживали религиозные устремления Николая, хотя становилось ясно, что наступают тяжкие для церковных людей времена. Революционные беспорядки застали семью Вейгласов в Саратове: как вспоминал о. Николай впоследствии, стреляли отовсюду, и невозможно было понять, кто стреляет и почему. Из магазинов исчезли продукты, Николаю приходилось вставать в очередь в 2 часа ночи, чтобы купить хоть какую-то еду для своей матери, заболевшей брюшным тифом.
В 1920-х гг. наступила относительная «оттепель»: семье Вейгласов разрешили вернуться в Латвию, где отец Андрей Вейглас получил небольшой приход в честь свт. Арсения в местечке Крапы в семидесяти пяти километрах от Риги. Жители села помогали священнику продуктами (о деньгах тогда не было и речи). Несмотря на все послевоенные и послереволюционные трудности, родители считали необходимым продолжать образование детей, и старшим — Николаю и Вере — пришлось уехать в Ригу, так как в Крапах имелась только начальная школа. В Риге Николай и Вера остановились у своей тёти — Веры Мозер, принявшей большое участие в жизни своих племянников. Жили очень бедно, в школу надо было идти целый час пешком. На каникулах не всегда удавалось съездить к родителям, приходилось экономить на всём, и когда на Рождество вся семья оказывалась вместе, родители, как могли, старались устроить праздник: готовили ёлку, стол. Праздничную службу справляли всей семьёй: отец Андрей служил, матушка регентовала, дети пели. Обратно в Ригу Николай с Верой возвращались с незамысловатым деревенским провиантом для тёти и тремя латами (около 40 центов) — все накопления, которые им могли дать родители на три месяца. Ближайшая к тётиному дому церковь — Рождества Христова — находилась рядом со школой, в центре Риги. Каждую субботу и воскресенье Николай ходил на службу, иногда прислуживал в алтаре.
Семинария, брак и рукоположение.
В 1924 году Николай начинает учёбу в Латвийском институте сельского хозяйства. Но не следует думать, что Николай избрал будущность фермера: по окончании института Николай твёрдо решил поступить в семинарию и впоследствии принять священный сан. Расчёт был прост: каждый церковный приход имел надел земли — 100 акров. Таким образом, будучи священником на приходе, Николай смог бы обрабатывать землю и иметь доход.
Вместо оплаты за учёбу студенты сельскохозяйственного института работали: летом в поле, зимой — обрабатывали дерево. Студенческая жизнь — как у всех: учёба перемежалась с нехитрым досугом — игрой в шахматы, футболом, участием в спортивных марафонах. Так продолжалось четыре года. А в 1926 году стараниями архиепископа Рижского Иоанна (Поммерса)[i] в Риге открывается духовная семинария. Николая принимают туда в 1927 году — сразу на второй курс, так как он уже служил псаломщиком.
Поступление в семинарию открывает новую страницу в жизни Николая Вейгласа. Большинство студентов семинарии — а ими стало 12 человек — были церковными людьми: чтецами, иподиаконами. Поэтому богослужение знали все, требовалось получить только богословские знания. Начальником семинарии в те годы являлся о. Иоанн Янсон, оказавший на Николая большое влияние. Он хотел, чтобы Николай Вейглас впоследствии остался служить в Рижском кафедральном соборе, даже определил его на небольшое жалование второго чтеца при соборе. Однако пришёл срочный запрос из г. Сезиса: там требовался чтец и регент. Срочность обуславливалась тем, что в мэрии г. Сезиса также оказалось вакантное место: а надо сказать, что на одну зарплату чтеца прожить было практически невозможно, поэтому искали человека, который мог бы совместить все три должности сразу. Николай подходил как нельзя лучше — и через несколько дней он переехал в Сезис. Отец и мать Николая также переселяются в Сезис. Жили все в одном помещении — дома было тесно, но весело: на квартире у радушных Вейгласов традиционно проходили спевки.
Однажды в декабре одна из хористок привела на спевку свою подругу — Наталью Кальдерс. Наталья только что закончила учёбу в Резекне, и приехала домой к родителям. Так Николай познакомился со своей будущей женой. Встрече сопутствовал забавный случай, весьма характерный для тяжёлых в материальном отношении предвоенных лет. У Николая имелась всего одна пара обуви, которую — надо было так случиться — он отдал в починку по дороге домой тем вечером. Домой он пришёл в одних галошах (благо, работа находилась недалеко). Конечно, он не ожидал встретить дома свою будущую невесту. После замечательно проведённого вечера Николаю предложили проводить Наталью домой: зимними вечерами темнело довольно рано. Но Николаю ничего не оставалось сделать, как развести руками, показывая на свою обувь, вернее, на её отсутствие: не мог же он провожать девушку в галошах! Так, по выражению самого Николая, он «сел в галошу» в буквальном смысле. Однако этот курьёз не помешал завязаться глубоким чувствам между верующими молодыми людьми.
Через два года, в 1931 году, Николай Вейглас сделал предложение Наталье Кальдерс. Молодая девушка с благодарностью его приняла. А через три года Николай получил письмо от о. Иоанна Янсона, в котором тот сообщал, что епископ Рижский Иоанн (Поммерс) желает видеть его диаконом в Рижском Христорождественском кафедральном соборе. Супруги тотчас — в августе 1934 года — переезжают в Ригу. Рукоположение Николая запланировали на октябрь. Однако архиепископ Иоанн, собиравшийся рукополагать Вейгласа сам, неожиданно заболел, и Николай продолжал служить в соборе в качестве чтеца. И вдруг в середине октября пришла трагическая весть: владыка Иоанн зверски убит на своей пригородной даче при невыясненных обстоятельствах. В тот же день Николай с отцом Иоанном Янсоном поехали на дачу: там они совершили первую панихиду по убиенному архиепископу Иоанну.
Тело владыки было перевезено в Ригу. Гроб стоял несколько дней в соборе, панихиды служились непрерывно. В воскресенье, 21 октября 1934 года, состоялось отпевание и погребение архиепископа Иоанна, которое возглавил митрополит Таллинский Александр (Паулус). Накануне похорон на синодальном совещании обсуждался вопрос рукоположения Николая Вейгласа в диаконы для кафедрального собора Риги. Так случилось, что это пожелание оказалось последней волей убиенного владыки Иоанна: после него епископ не издал ни одного указа и не сделал ни одного устного распоряжения. Рижский Христорождественский собор имел первостепенное значение в церковно-административной жизни епархии, поэтому, разумеется, были и другие кандидаты. Но митрополит Александр настоял на рукоположении и назначении именно Вейгласа, руководствуясь тем, что последняя воля владыки должна быть выполнена.
Так, на литургии в скорбный день отпевания архиепископа Иоанна (Поммерса) 21 октября 1934 года совершилась последняя его воля: Николая Вейгласа рукоположили в сан диакона.
После рукоположения, как и было запланировано, отца Николая приписали к Христорождественскому кафедральному собору в Риге. Жизнь шла своим чередом. В 1936 году отец Николай сопровождал только что наречённого митрополитом Рижским Августина (Петерсона) в поездке в Эстонию и Финляндию, а также на о. Валаам. Монастырские службы на Валааме произвели неизгладимое впечатление на отца Николая. Первую ночь в монастыре они провели в келье, где останавливалась царская семья до революции. На Валааме отец Николай познакомился с келейником игумена монастыря — послушником Марком (Шавыкиным), с которым много лет спустя ему суждено было встретиться в США.
В 1937 году после Пасхи о. Николай также сопровождал митрополита Августина в поездке в Двинск (ныне Даугавпилс). Именно тогда митрополит Августин сообщил отцу Николаю, что хотел бы видеть его священником: «Ты прослужил три года диаконом. Достаточно». Условием рукоположения отца Николая был поиск замены, причём будущий диакон, как и о. Николай, должен был владеть латышским. (В Латвии до прихода советских войск службы транслировались по государственному радиоканалу: каждое воскресенье, строго с 10 до 12 утра, трансляция происходила на латышском — этим обуславливалось требование знания языка.)
Во время всенощного бдения в Двинске о. Николай услышал в хоре на балконе голос, выделявшийся среди прочих: молодой человек прекрасно пел и читал. Он заинтересовался, так как именно этими качествами должен был обладать хороший диакон. О. Николай обратился с вопросом к служащему священнику — отцу Иоанну Лёгкому[ii]. Обладателем незаурядного голоса оказался Юрий Бенигсен (будущий священник Георгий Бенигсен). Итак, кандидат нашёлся. С этой новостью о. Николай обратился к митрополиту по возвращении в Ригу. Было решено, что молодого Юрия Бенигсена митрополит определит в Рижский университет на только что открывшееся православное отделение богословского факультета. В тот же день о. Николай съехал со своей квартиры при соборе, куда вселился Юрий Бенигсен. Поразительно: много лет спустя, после многочисленных перипетий и зигзагов судьбы, оба священника окажутся в Калифорнии, и о. Георгий Бенигсен так же оставит свою квартиру в Беркли (Калифорния) для вновь прибывшего о. Николая.
Новорукоположённого Николая Вейгласа приписали вторым священником в Свято-Троицкий Сергиевский монастырь (Рига). Туда только что перевели отца Иоанна Лёгкого, и тот нуждался во втором священнике — отце Николае, так как преподавал уроки Закона Божьего и не мог служить каждый день[iii]. Отец Николай тоже преподавал Закон Божий: он вёл уроки в семи разных школах — дорога отнимала много времени. Этот период жизни в Риге был буквально расписан по часам: кроме всего прочего, отец Николай поступил на богословский факультет, где учился до 1940 года. Два раза в год отец Николай выступал на радиостанции «Голос Америки». К этому времени относится и начало издательской деятельности о. Николая (музыкальные приложения к латвийскому журналу «Вера и жизнь»). Основной же его работой была организация латвийского православного прихода в кладбищенском храме на реке Двина. Церковь (в честь Нерукотворного образа Господа) построили, а приход как таковой не сформировался. Постоянного жилья при храме отцу Николаю не могли дать из-за материальных трудностей, поэтому приходилось добираться на городском транспорте из Риги. Понемногу приходская жизнь наладилась трудами отца Николая и людей, активно ему помогавших. Туда спустя несколько месяцев переводят отца Андрея Вейгласа: окрепший приход уже мог оплачивать жильё семьи священника. О. Николай постепенно передал все приходские дела своему отцу, и остался служить только в монастыре в Риге. В монастыре о. Николай служил вплоть до 1944 года. Монастырь составляли в то время около 40 монахинь, возглавляла его игуменья Евгения (Постовская).
Накануне Второй мировой войны. Годы войны. Лагеря Ди-Пи.
В июне 1940 года советские войска вошли в Ригу. Новое правительство продолжило курс, принятый в социалистических странах, в который в числе прочего входили репрессии против интеллигенции и духовенства. Богословский факультет закрыли. Митрополит Латвийский Августин (Петерсон) ушёл на покой, не пожелав сотрудничать с коммунистическим режимом. Вскоре скончался митрополит Литовский Елевферий (Богоявленский) — из Москвы в Вильну прислали митрополита Сергия (Воскресенского), провозгласив его экзархом Латвии и Эстонии (Литва уже находилась в подчинении Московской Патриархии). Митрополит Сергий переехал в Ригу, где была сосредоточена церковная жизнь, и поселился в Свято-Троицком монастыре, в котором жил о. Николай Вейглас. По воспоминаниям о. Николая, особых перемен в церковной жизни не последовало. Митрополит посещал церкви, служил. При нём состояло два викарных епископа.
Поначалу всё было мирно, однако вскоре начались аресты. Издательская деятельность о. Николая могла вызвать неудовольствие властей, но он продолжал печатать. Журналы выходили до июня 1941 года, когда немецкие войска напали на СССР. Недели за две до нападения немцев советское правительство спешно вывозило людей из Риги. Ночью 13 июня о. Николай, как обычно, печатал: он писал специальными чернилами с вечера, за ночь чернила высыхали, и рано утром, около 6 утра, он начинал печатать. Монастырь был обнесён деревянным забором, через который отец Николай видел грузовики, наполненные людьми с поднятыми руками, солдат. Он не понял, что происходит, и продолжал заниматься печатью. Матушка Наталья, узнав о такой неосторожности, пришла в чрезвычайное волнение, которое усилилось тем, что в тот же день к Вейгласам пришла дочь протодиакона и сообщила об аресте своего отца. Последовали и другие аресты. Люди пребывали в очень подавленном состоянии.
С началом войны советские войска оставили Ригу. Как известно, немцы продвигались очень быстро: после Риги захватили Псков, затем Новгород. С приходом немецких войск церковная политика изменилась. Митрополита Сергия арестовали, но спустя несколько дней отпустили, более того, разрешили управлять церковью, несмотря на то, что в глазах немецкого командования он являлся «ставленником» Московской Патриархии. Митрополиту позволили открыть семинарию в Вильне. Отец Николай работал тогда секретарём митрополита: в его обязанности входила закупка церковной утвари — крестов, облачения — всё это не так просто было достать в военное время.
Именно митрополит Сергий организовал Псковскую духовную миссию, в которую входили священники из Польши, Латвии и Украины. Одним из первых миссионеров стал о. Иоанн Лёгкий. Его место настоятеля монастыря занял о. Николай Вейглас, который осуществлял курирование Псковской миссии из Риги. О. Николай также печатал молитвословы и духовно-просветительские брошюры для Псковской миссии. Первая группа миссионеров состояла из 15 человек: конечно, это была «капля в море», как вспоминал о. Николай. Поэтому митрополит Сергий дал о. Николаю поручение поддерживать связь с псковскими миссионерами на предмет выяснения: кто из местных жителей желал бы стать священником. Желающих отсылали в Ригу, а о. Николай регистрировал их. Причём не являлось препятствием ни отсутствие образования, ни семейное положение кандидатов. Церковь отчаянно нуждалась в «делателях» — за два десятилетия репрессий духовенство было практически уничтожено, — и митрополит Сергий взял эти вопросы под свою личную пастырскую ответственность. Из Пскова, Новгорода и близлежащих районов приезжали кандидаты, около 60 человек, — рукоположили всех. Отцу Николаю вменялось в обязанность снабжать священников всем необходимым для богослужений — облачениями и т. д. С обеспечением Псковской миссии связана интересная история из жизни о. Николая. Дело в том, что в период советской оккупации с 1940 по 1941 год все серебряные деньги подлежали сдаче советскому правительству в обязательном порядке. Один прихожанин принёс целую сумку серебряных монет в церковь: он не захотел сдавать деньги коммунистам, а держать их у себя побоялся. Тогда отец Николай откопал в подвале яму и спрятал сумку, надеясь использовать монеты для церкви в лучшие времена: потратить деньги в тот период было невозможно. Теперь же, с организацией Псковской миссии серебро пришлось весьма кстати: монеты отдали ювелиру, который изготовил из них православные кресты для миссии.
В разные годы в Псковской миссии приняли участие кроме о. Иоанна Лёгкого о. Кирилл Заяц, архиепископ Иоанн (Поммерс), о. Алексей Ионов, о. Георгий Бенигсен. Впоследствии о. Алексей Ионов записал свои воспоминания об этом удивительном времени, и о. Николай Вейглас издал их в США в 1952 году в журнале «По стопам Христа».
С Псковской духовной миссией связан чудотворный образ Тихвинской иконы Божией Матери.Икона попала в Псков после того, как её удалось вывезти из мужского монастыря в Тихвине. В начале февраля 1944 года в связи с наступлением советской армии немецкое командование приступило к эвакуации похищенных художественных и церковных ценностей из Пскова в Латвию. Так икона была перевезена в Ригу, в Свято-Троицкий Сергиевский монастырь. Здесь её хранителем на долгие годы стал епископ Иоанн (Гарклавс). В сентябре 1944 года немецкое правительство отправило православных, католических и лютеранских епископов в Лиепаю (Либаву) — портовый город на Балтийском море. Немцы вывозили не только священнослужителей: по словам о. Николая, молодых людей буквально хватали на улице — немцы не хотели оставлять никого, кто потенциально мог дать о них сведения большевикам. Кроме того, немецкое правительство нуждалось в рабочей силе для своих заводов и фабрик. Таким образом были вывезены сотни жителей оккупированных немцами зон.
Месяцем позже в Лиепаю немцы увезли Тихвинскую икону в сопровождении арестованного о. Николая и его семьи. О. Николай и матушка Наталья к этому времени имели двух дочерей — 12-летнюю Наталью и 5-летнюю Марину. Причиной ареста о. Николая послужил его отказ покидать Ригу и Свято-Троицкий монастырь добровольно: игуменья и монахини умоляли батюшку остаться, так как понимали, что другого священника у них больше не будет. И отец Николай согласился, несмотря очевидную опасность (уже стало известно, что предыдущего секретаря митрополита Сергия большевики расстреляли). Однако судьба распорядилась по-своему: немецкие агенты СД предписали отцу Николаю быть готовым покинуть Ригу 27 сентября 1944 года ровно в 10 часов утра. Икона должна была быть вместе с ним.
Рано утром 28 сентября 1944 года отец Николай со своей семьёй присоединился к группе епископов, вывозимых немцами из Латвии. Вначале их перевезли в Данциг, затем, по железной дороге, — в Чехословакию, в небольшой городок Яблонцы в восточной части страны. Группу расселили в четырёх номерах местной гостиницы: одну комнату дали епископу Иоанну (Гарклавсу) и его приёмному сыну — иподиакону Сергию, другую — семье о. Иоанна Лёгкого, третью — семье Вейгласов, а четвёртая комната предназначалась для хранения Тихвинской иконы. Каждый вечер перед иконой служился акафист. В Яблонцах также была возможность совершать богослужения в одном из старо-католических храмов, священник которого сочувствовал православным. На службы приходили и другие верующие — из «остовцев»[iv]. Немецкое правительство обращалось со своими пленными достаточно гуманно, но строго. Кормили овощной похлёбкой, раз в неделю давали около 100 граммов мяса.
В Чехословакии Вейгласы прожили около года. После ввода советских войск в Чехословакию группа архиепископа Иоанна (Гарклавса) переезжает в Прагу, где им помогает архиепископ Сергий (Королёв): через свои связи с католическими благотворительными организациями владыка Сергий вывозит всю группу архиепископа Иоанна (Гарклавса) в Германию под видом бельгийских рабочих. Тихвинская икона Божией Матери едет с ними. Маршрут следования: чешский город Пилсен (Пльзень) — затем один год в Амберге (Бавария) — затем три года в Херсбруке (Бавария). Из Херсбрука о. Николай часто совершает поездки в Нюрнберг — там он покупает вино для богослужений.
Во время пребывания в Херсбруке, который стал центром для выходцев из прибалтийских стран, группа владыки Иоанна посещает лагеря русских беженцев с Тихвинской иконой. Святыню возят в самые разные города, служат в церквях разных юрисдикций, в том числе в Мюнхене, где был приход Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского). Примечательно, что каждый лагерь так называемых Ди-Пи[v] имел помещение, приспособленное под церковь, или же верующие договаривались с местными инославными религиозными общинами, чтобы им предоставили церковь для служб. В те тяжёлые годы, когда никто не знал, что ждёт его завтра, люди спасались только молитвой и верой в Бога.
Семья Вейгласов растёт: в Амберге на свет появился сын Александр, в Херсбруке — дочь Ольга. Им постоянно приходится переезжать с места на место — судьба всех Ди-Пи: Швайнфурт (Бавария), затем Бремерхафен (Бавария), откуда через пару дней Вейгласы отбывают в Нью-Йорк. В США за них ходатайствовал перед митрополитом Феофилом (Пашковским) епископ Иоанн (Шаховской), с которым о. Николай был хорошо знаком: ещё в бытность священником в Берлине отец Иоанн посещал приходы в Латвии и Эстонии с лекциями. Он останавливался в Свято-Троицком Сергиевском монастыре, где служил о. Николай Вейглас. Там же отец Иоанн (Шаховской) познакомился и с владыкой Иоанном (Гарклавсом).
Итак, летом 1949 года семья Вейгласов в составе группы архиепископа Иоанна (Гарклавса) отбывает в Нью-Йорк. Отец Николай более всего радуется тому, что ему удаётся вывезти с собой всё издательское оборудование: типографские литеры, бумажные иконы и пр. В Америке начинается новый этап его биографии.
США.
Америка — заветная страна для многих беженцев после Второй мировой войны. Новый свет давал людям возможность начать жизнь с чистого листа. Известно, что некоторые даже меняли имя и фамилию после въезда в США. Однако новая жизнь давалась тяжёлым трудом.
Нужно пояснить, что в 1949 году в США действовали фактически три юрисдикции: Православная Церковь Америки во главе с Феофилом (Пашковским)[vi], Русская Зарубежная Церковь во главе с митрополитом Анастасием (Грибановским)[vii] и Американский Экзархат Московского Патриархата во главе с митрополитом Вениамином (Федченковым). Между приходами и священнослужителями этих юрисдикций были непростые отношения на протяжении всего XX века.
Судьба участников группы епископа Иоанна (Гарклавса) сложилась по-разному. Владыка Иоанн остался в Нью-Йорке в юрисдикции Американской митрополии: для него нашлось место в одном из помещений собора Христа Спасителя. (При соборе тогда жил также епископ Димитрий (Маган), перешедший из Зарубежной Церкви в Американскую митрополию в 1948 году. Владыка Димитрий официально был епископом Дейтройтским, но — типичная ситуация для тех лет– жилья для него в Детройте не было: слишком дорого. Поэтому владыка Димитрий время от времени ездил с пастырскими визитами в Детройт и окрестные приходы, а жил при соборе в Нью-Йорке.) Позже епископа Иоанна (Гарклавса) перевели в Чикаго.
Семья отца Иоанна Лёгкого впоследствии поселилась в Паттерсоне (штат Нью-Джерси): ещё будучи в Германии отец Иоанн служил в Зарубежной Церкви, окормляя русских беженцев в лагерях Ди-Пи.
Что касается Тихвинской иконы Божией Матери, то она хранилась в Чикаго до 2004 года, когда её торжественным специальным рейсом вернули в Тихвинский мужской монастырь — через Ригу и другие города, которые она прошла в годы лихолетья, духовно укрепляя изгнанников.
Таким образом, в соборе Христа Спасителя в Нью-Йорке, куда приехал о. Николай, уже было три служащих священника. Место священника в приходе в Гальвестоне (Техас), на которое рассчитывал о. Николай, тоже было занято. Тогда семье Вейгласов предложили временно поселиться на ферме Толстовского фонда в тридцати милях от Нью-Йорка. Эту организацию основала в 1939 году младшая дочь Льва Толстого Александра для помощи русским эмигрантам — второй волне эмиграции. Среди учредителей фонда был и С. Рахманинов. Русские помогали своим новоприезжим соотечественникам с жильём, пропитанием, трудоустройством. На ферме действовала церковь, священник которой заболел, и отец Николай с радостью согласился заменить его.
Семье Вейгласов, которая к 1949 году прилично разрослась, смогли выделить одну комнату: для отца Николая с матушкой и младших детей — Алекса и Ольги. Старших дочерей — Наталью и Марину отправили в лагерь при ферме в соседнее здание. Так Вейгласы жили три с половиной месяца. В ноябре 1949 года отец Николай получил место священника на Свято-Вознесенском приходе в Ликенсе (штат Пенсильвания) в юрисдикции Американской митрополии. Этот приход составляли выходцы из Карпатской Руси: здесь были свои и языковые, и приходские, и богослужебные традиции. В Ликенсе у Вейгласов на свет появилась ещё одна дочь — Татьяна.
В декабре 1951 года Вейгласы переезжают в Беркли (штат Калифорния): туда назначают отца Николая в храм св. Иоанна Крестителя (Православная Церковь Америки). Приход начинался с пяти-шести семей в 1923 году: большинство из них приехали в штаты после революции. Сначала организовали вечерние молитвы, всенощную. Платили священнику, который приезжал раз в месяц. Приход как таковой сформировался только к 1938 году, а постоянное помещение для церкви купили лишь в 1950 году: им стала бывшая протестантская церковь. Понемногу храм привели в порядок: сделали православный иконостас, организовали помещение для приходских встреч. Большинство прихожан составляли новоприбывшие из послевоенной Европы, Китая, Японии, Бразилии и Аргентины. Многие из прихожан были прекрасно образованными людьми, говорили на нескольких языках. Так, одна из знатных прихожанок помогла отцу Николаю выучить английский, так что в скором времени он мог служить венчания и крещения по-английски. Жили довольно бедно. К 1953 году Вейгласам удалось внести первоначальный взнос за жильё: собирали буквально с миру по нитке. У матушки впоследствии появилась работа в рекреационном центре, которая помогла ей получить социальную страховку. Дочери подрабатывали воспитательницами. У самого отца Николая было жалованье в 100 долларов в месяц. Небольшой доход приносило издательское дело.
Издательское дело.
Музыкальную деятельность отец Николай начал в конце 1920-х годов ещё в г. Сезисе, будучи регентом. Приход в Сезисе составляли русские и латвийцы. Отец Николай обнаружил, что церковная музыка латышских композиторов практически отсутствует: литургию и воскресную всенощную службу пели по напечатанным несколько десятков лет назад нотам в широком расположении, что было весьма неудобно для небольшого хора. Богослужебная музыка для церковных праздников вовсе не была доступна. Отец Николай решил, что нужно исправить положение. Музыкального образования он не имел: в семинарии лишь научился петь гласы — этого, конечно, было недостаточно, чтобы печатать ноты. В это время в Сезисе открыли музыкальную школу. Туда и поступил отец Николай. Вскоре он довольно хорошо овладел музыкальной теорией. Кроме того, у него на руках были музыкальные образцы Русской православной церкви. Теперь его знаний хватало, чтобы переложить их на латышский язык. Но возникла другая проблема: где взять средства для печатания нот? В городской мэрии Сезиса, где отец Николай состоял на должности, имелся особый полиграфический аппарат, которым отец Николай и воспользовался. Пока что он не собирался издавать ноты в более или менее крупных масштабах: в его задачи входило лишь снабдить свой хор хорошими копиями. Но именно тогда зародилась идея издательской деятельности.
В 1934 году Вейгласы переехали в Ригу: здесь положение отца Николая значительно улучшилось: регулярная зарплата, требы. Улучшилось настолько, что он смог приобрести печатный станок на собственные средства: его стоимость равнялась примерно половине месячного дохода. Отец Николай был настолько увлечён идеей печатания нот, что находил для этого время, несмотря на свою крайнюю загруженность в те годы.
Таким образом, печатный станок Вейгласа заработал в 1935 году. Сначала отец Николай печатал ноты, по которым пели службу в Свято-Троицком Сергиевском монастыре: ему хотелось сделать их более употребительными и на приходах. Затем он предпринял попытку выпуска религиозного журнала на латышском языке, но поскольку журнал подобного рода уже выходил — он назывался «Вера и жизнь» («Ticiba un Dzive») — отец Николай решил печатать к нему музыкальное приложение. Митрополит Августин (Петерсон) всячески поддерживал это начинание отца Николая. Надо отметить, что отец Николай отнюдь не единичный пример такой издательско-миссионерской деятельности: по воспоминаниям самого о. Николая, многие священнослужители Риги старались иметь печатный станок для издания и распространения материалов в приходах и школах. Ситуация резко изменилась с приходом советской власти.
За год до вторжения в Ригу в 1940 году советские войска оккупировали побережье Латвии. Отец Николай Вейглас спешно приобрёл больше бумаги, понимая, что в скором времени все печатные материалы станут дефицитом. Так оно и вышло. Когда в июле 1940 года советские войска вошли в Ригу, отец Николай был обязан передать всё печатное оборудование новым властям, чего он не выполнил. Более того, он продолжал своё дело. Однажды к нему пришли трое латышей в штатском под предлогом «проверки счетов за электроэнергию». Отец Николай был сильно взволнован: его застали как раз в процессе печати, но виду не подал. Он понимал, что если бы его хотели арестовать, то сделали бы это сразу — тогда как посетители-латыши были отстранённо-вежливы и, как оценил ситуацию отец Николай, явно не хотели обнаружить более, чем им показал бы сам хозяин. Он проводил их в свой кабинет, скрывая помещение, где находилось оборудование, подвёл к своему рабочему столу. На столе лежали счета. «Это счета? Нам больше ничего не требуется», — с этими словами незнакомцы ушли.
Необычное поведение посетителей объяснялось тем, что латыши состояли на службе у советского правительства, но, в то же время, не хотели оказывать ему поддержку. Имело место как бы негласное сопротивление этой службе. Поэтому многие приказы исполнялись лишь формально: очевидно, что сотрудники НКВД пришли к Вейгласу с обыском, но нашли предлог, чтобы намекнуть ему об этом, чтобы он имел возможность скрыть то, что необходимо было обойти ст400images/stories/prot_nik_veiglas.jpgороной. Таким образом, издательская деятельность отца Николая не останавливалась и при советском правительстве вплоть до июня 1941 года.
А в 1941 году пришли немцы. В их интересы входило смягчение режима в оккупации — издательская деятельность стала легальной. Начала свою работу Псковская духовная миссия, для которой отцу Николаю позволили печатать молитвословы, акафисты, миссионерские брошюры. Эти небольшие книжечки стали глотком свежего воздуха для местных жителей. В брошюрах печатались статьи религиозного содержания, авторами которых являлись профессор Киевской духовной академии Иван Четвериков, священник Иоанн Лёгкий, священник Николай Перехвальский и другие деятели Русского зарубежья. Всё, что печатал отец Николай, отсылалось в Псков, в латышские, эстонские и литовские приходы.
После высылки группы владыки Иоанна (Гарклавса) из Риги, отец Николай долго не имел возможности продолжить печать, так как семье приходилось постоянно переезжать из одного города в другой. Только в Херсбруке (Бавария), где Вейгласы прожили с 1946 года по 1949-й, отец Николай смог возобновить издательскую деятельность. Снова встал вопрос: где брать материалы? Бумагу достать было чрезвычайно трудно: вся бумага шла на правительственные цели после войны. Однако отец Николай смог использовать свои связи с Администрацией помощи и восстановления Объединённых наций[viii], и эта организация помогла начать издательскую деятельность в Германии. Интересно, что своего рода валютой в поствоенной Европе были… американские сигареты. Американские войска снабжали беженцев сигаретами, и те, кто не курил, имели возможность обменять этот дефицитный товар на что-нибудь ещё. Так отец Николай смог раздобыть и бумагу для печати, и типографские шрифты. Станок, конечно, остался в Риге, но в Херсбруке были так называемые печатные дома. Отец Николай составлял из своих шрифтов печатные оригиналы и отдавал их в печать. Службы издавались по книге, приобретённой ещё в далёкие времена в Саратове: книга содержала службы на церковнославянском годового, недельного и суточного круга. Долгие годы он возил её с собой из города в город в надежде когда-нибудь напечатать. Такая возможность появилась в Херсбруке в 1947 году.
В США отец Николай Вейглас смог перевезти всё: не розданные брошюры, копии, шрифты. Год эти материалы лежали в подвале Воскресенского собора в Нью-Йорке. Немного освоившись в Ликенсе (Пенсильвания), он переправил весь свой багаж из Нью-Йорка. Здесь, в Ликенсе, по благословению владыки Иоанна (Шаховского) начал выходить ежемесячный журнал в 16 страниц «По стопам Христа». Выпускались и другие брошюры: 12 Евангелий для утрени Страстной Пятницы и другие религиозные издания. Тираж делали всей семьей: отец Николай набирал шрифты, печатал. Начинал обычно в 2-3 часа ночи. Дальше присоединялись домашние: матушка с детьми собирали брошюры, проверяли адреса, по которым затем рассылали тираж, наклеивали их на конверты. Дети охотно выполняли работу не только потому, что семья была дружная и сплочённая, — для них это была возможность получить карманные деньги: отец Николай, как директор семейного предприятия, назначил им небольшое жалованье за помощь в издательском деле. Сами журналы рассылались бесплатно: это всегда была миссионерская деятельность, а не коммерция. Иногда кто-то присылал пожертвования. Журналы посылали по всему миру: в приходы, физическим лицам. Тиражи хранили в подвале приходского дома.
Жизнь в эмиграции — череда переездов. Через два года, в 1952-м, Вейгласы оказываются в Беркли (Калифорния). На этот раз печатные материалы и оборудование помог перевезти один прихожанин, работавший на железнодорожной станции. Однако держать оборудование в квартире, которую Вейгласы получили в Беркли, — две комнаты на семь человек, оказалось невозможно. Помогли опять прихожане — и отец Николай снова смог возобновить набор журнала «По стопам Христа» и другие брошюры в подвале дома, где разместили печатное оборудование. Здесь отец Николай осуществлял набор, а прихожанин церкви возил клише в печатный дом: в первый год пребывания Вейгласов в Беркли собственного автомобиля у них ещё не было. Как и в Пенсильвании, работали дружно, всей семьёй: дети помогали брошюровать и рассылать пятитысячный тираж журнала по приходам. Некоторые приходы высылали пару долларов в качестве пожертвования, так постепенно скопилась сумма, достаточная для приобретения печатного станка. В 1968 году за свою деятельность протоиерей Николай Вейглас был удостоен митры.
Работа продолжалась до 1979 года, когда архиепископ Иоанн (Шаховской) ушёл на покой: именно владыка Иоанн снабжал отца Николая большей частью материалов для журнала: часто это были его речи для радиостанции «Голос Америки», с которой он сотрудничал 35 лет. Тираж постепенно снизился до двух тысяч, а вскоре издание вовсе прекратилось.
Протоиерей Николай Вейглас отошёл ко Господу 28 мая 1992 года. По воспоминаниям близких, он был заботливым отцом, добрым и милосердным пастырем. Он никогда никого не отталкивал, «не взирал на лица». Его помнят как немногословного, но активного миссионера. До конца своих дней отец Николай сохранял связь со всеми своими детьми и внуками, которым всегда повторял: «Доверьтесь промыслу Бога о нас, это главное».
Итоги работы.
В период с 1952 по 1979 годы отцом Николаем было подготовлено к публикации и опубликовано около 221 издания (согласно наиболее подробному из каталогов, публиковавшихся на четвёртой стороне обложек его изданий). Они печатались как отдельными брошюрами (в серии «Нотная библиотека православного христианина»), так и в качестве нотного приложения к журналу «По стопам Христа». В серию вошли отдельные издания «Песнопения Всенощного бдения», «Песнопения Божественной литургии», «Воскресные песнопения 1-го гласа», «Воскресные песнопения 2-го гласа», «Великий Четверг» (песнопения Утрени и Литургии), «Литургия Преждеосвященных Даров», «Богослужение во дни Святой Пасхи», «Утреня и Литургия Великой Субботы», «Чин погребения Божией Матери на Успение», «Рождественские песнопения», «Молитвы и песнопения из богослужебных книг православной церкви».
В серии было издано более 40 композиторов Русского зарубежья, среди которых:
Авраменко Д.
Аничков С.
Бабайлов Н.
Ванюш А., прот.
Вартинский П., прот.
Гарднер И., проф.
Глаголев В.
Гладков Л., прот.
Гривский М., прот.
Игнатьев С.
Ильенко В., прот.
Ильяшенко А.
Калишевич Б.
Колчин И.
Кондратенко-Павчук П.
Константинов М.
Красностовский А.
Лапшинский Г.
Леонтович К.
Леппянен В.
Лерхин М.
Лейхтенбергский Н. Н., герц.
Павел А.
Преображенская В.
Распопов П.
Райт В.
Решетарь Д.
Рудиков Ф.
Русин П., свящ.
Сван А. проф.
Семенченко А.
Сокол Я.
Старицкий
Тарас Е., свящ.
Тимчинов Н.
Тольчинский Г.
Троицкий М.
Троицкий С.
Христов Д.
(Чепур) Гавриил, архиеп.
Также в серии публиковались, правда, в значительно меньшей степени, композиторы, сочинения которых составляли репертуар церковных хоров дореволюционной России:
Алеманов Д., [прот.]
Дегтярев С.
Гончаров, [П.]
Карпов В.
Львов А.
Турчанинов П., [прот.]
В серии было издано несколько публикаций обиходных песнопений разных распевов и напевов — Знаменного, Киевского, Болгарского Придворного; молитва «Царице моя Преблагая» Псково-Печерский напева, «Да молчит» (упрощённая аранжировка Киевского распева).
Серия публикаций «Нотная библиотека православного христианина», издававшаяся протоиереем Николаем Вейгласом, сыграла большую роль в сохранении и распространении музыки православных композиторов не только за пределами России, но и в ней самой. Так, например, нотный архив Ивана Алексеевича Гарднера был почти полностью утрачен в годы Второй мировой войны, но благодаря сохранившимся публикациям Вейгласа мы теперь имеем возможность восстановить его значительную часть. Благодаря трудам отца Николая всем, кто интересуется этим направлением православной культуры, теперь доступен целый мир, о существовании которого многие живущие в России даже не подозревали.
(В статье использована серия интервью, данных протоиереем Николаем Вейгласом диакону Д. Дибсу в период с ноября 1989 по январь 1990 гг. и опубликованных в монографии «Dibs, John, deacon. Three Orthodox Christian Priests from Latvia. — [CA], 2005».)
[i] Прославлен Русской Православной Церковью в лике святых в 2001 году.
[ii] Протоиерей Иоанн Лёгкий стал впоследствии первым миссионером Псковской духовной миссии, затем − епископом Русской Православной Церкви Загранице (епископом Роклендским, викарием Восточно-Американской епархии). С о. Николаем Вейгласом их связывали долгие дружеские отношения. Любопытно, что фамилия Вейглас переводится с латышского как «лёгкий». Мало того, они родились почти в один день: о. Николай был всего на день старше о. Иоанна Лёгкого.
[iii] Примечательно, что в Латвии уроки Закона Божьего в то время имела каждая школа, каждый университет, даже технический, при этом оплату преподавателей производило правительство.
[iv] «Остовцы», или «остарбайтеры», — пленные из СССР, угнанные немцами на принудительные работы в Германию в годы Второй мировой войны.
[v] Ди-Пи — от англ. DP (displaced persons — «перемещённые лица») — беженцы с Востока, осевшие в лагерях послевоенной Европы.
[vi] Православная Церковь Америки (Orthodox Church of America), или Американская митрополия, — исторически русские православные приходы, отделившиеся от Московского Патриархата в первые годы после революции из-за натиска так называемых живоцерковников.
[vii] Русская Православная Церковь за рубежом (РПЦЗ) — церковно-административная единица, возникшая в результате Церковного собора в Сремских Карловцах в 1921 году и объединившая ряд епископов и священнослужителей, оказавшихся после революции в изгнании. С 2007 года — самоуправляемая часть РПЦ.
[viii] United Nations Relief and Rehabilitation Administration (UNRRA, позже IRA − International Refugee Organization) — международная организация, созданная в 1943 году во время Второй мировой войны для оказания помощи в районах, освобождённых от стран нацистского блока.